Профессор Котов: «Эти милые морские чудовища…»

Читайте также: Чаепития в Академии: Истина прекрасна и в лохмотьях!

На самом берегу теплого моря — протяни руку и похлопай по набегающей волне! — расположен небольшой ресторан во вполне объяснимым названием «Морской». Здесь подают только блюда из обитателей моря.

«Они только что выловлены!» — поясняет хозяин. Он машет рукой и четыре официанта несут огромное блюдо, на котором выложены экзотические рыбины, моллюски, креветки и прочие вкусности. И ты понимаешь, насколько щедры те самые волны, что бьются о стены ресторанчика.

И лишь позже я узнал, что хозяин лукавил: дары моря выращены на акваферме, расположенной неподалеку.

Подобных открытий случилось много, когда я попал на «Школу молодых ученых», которая была посвящена «Перспективам рыболовства и аквакультуры в современном мире». Перед молодыми исследователями, приехавших в Подмосковье со всех уголков России, выступали именитые ученые. И что характерно: их доклады были посвящены обитателям как естественных водоемов, так и искусственных. Однако ради истины нужно упомянуть, что речь шла о «переселении» первых в «домашние» условия. На «Школе» группа ученых представила свою монографию о гигантской пресноводной креветке, которую, оказывается, очень выгодно разводить искусственно. Особенно в водоемах вблизи тепловых и атомных электростанций, в которых удается поддерживать «тропическую» температуру.

Знакомство: «Самым крупным и самым известным представителем рода Macrobrachium является гигантская пресноводная креветка Macrobrachium rasenbergil. Ее естественный ареал охватывает страны Юго-Восточной Азии от Индии до Китая, а также острова Океании и Северную Австралию. Основные места обитания — низовья и эстуарии рек. Кроме того этот вид, став одним из объектов в аквакультуре пресноводных ракообразных, широко распространился и встречается в более чем 40 странах мира».

— Получается, что люди предпочитают уже не ловить, а разводить рыбу и разных там моллюсков? — поинтересовался я.

Мой собеседник улыбнулся:

— В океане слишком много тайн и богатств, а также непознанного, чтобы пытаться воссоздать его на суше…

— Тем не менее это происходит! — настаивал я.

— Исключения лишь подтверждают правила, — не согласился он, — океан нам еще предстоит изучать и изучать…

Полезная информация: «Среднегодовые темпы роста производства ракообразных в последние годы составляли почти 15%. Такое быстрое увеличение производство в основном вызвано бурным ростом сектора аквакультуры белоногой креветки в Китае, Таиланде и Индонезии. Вместе с тем спектр видов ракообразных в аквакультуре постоянно расширяется. Одним из наиболее распространенных объектов культивирования является гигантская пресноводная креветка. Это высокоценный деликатесный продукт. Мясо имеет диетическую ценность — содержит до 35% легко усвояемого белка, а панцири широко применяются в медицине».

— Представьтесь, — попросил я.

— Котов Алексей Алексеевич, профессор и член-корреспондент РАН, ведущий научный сотрудник лаборатории экологии водных сообществ и инвазий Института имени Северцева… Выступаю здесь с докладом «Филогеографический подход к районированию континентальных вод Северной Евразии: ветвистоусые ракообразные как модельная группа».

— Когда пытаешься расшифровать подобные доклады, то сразу понимаешь свою необразованность… То, чем вы занимаетесь, чисто фундаментальная наука? Это актуально?

— Как ни странно может показаться, но этот вопрос очень сложный… Как ни странно может показаться, но речь идет вообще о роли фундаментальной науки в целом. С одной стороны, можно сказать, что мы занимаемся делами совершенно непонятными, которые практического применения не имеют, а с другой стороны некоторые аспекты имеют, в частности, палеонтологический аспект…

— Неожиданно! Это мода или попытка с необычной стороны заявить о своей науке?

— Я не особенно следую моде, но новые веяния в науке сегодня очевидны, хотя кое-что было хорошо известно в прошлом.

— Вы имеете в виду попытки чиновников от науки заставлять ученых формулировать свои идеи таки образом, чтобы увлекать общественность?

— Такая тенденция существует, но не это главное. То, чем я занимаюсь, это довольно большой комплекс проблем, однако все они «крутятся» вокруг маленьких странных рачков, которых все знают как дафнии… Но на самом деле помимо дафний эти микроскопические рачки очень и очень интересны для исследователя. В советские времена можно было считать, что их изучение — это «наука ради науки», но сейчас все несколько иначе. Да, можно их использовать в рыбохозяйственных целях, но для меня более важно, что это модельная группа эволюционной биологии.

— Это нуждается в пояснении.

— Для пресноводных экосистем значение рачков чрезвычайно велико.

— Они как песок для строительства дома?

— У нас есть органика, которая производится водорослями, а следующий шаг — это уже ракообразные, а также мальки рыб и прочие организмы. Речь идет о континентальных водоемах.

— Но вас интересуют не эти частности?

— Меня интересует «все и сразу»! Это традиция, которая идет от моего учителя Николая Николаевича Смирнова. Создавались водохранилища, и ему было поручено изучить проблемы, связанные с ракообразными. Имелось в виду и их использование в рыбном хозяйстве. Рачков очень много, но надо было прежде всего изучить их. Берешь одну пробу, а там 20 видов этих рачков! Вот и следовало разобраться в их многообразии… Да и образ жизни у них разный. Одни живут в толще воды, в планктоне, другие сидят на разных растениях, а некоторые закапываются в грунт и так далее. В общем, эти рачки — основа продуктивности экосистем.

— Интересно, а сколько их видов?

— Порядка восьмисот видов, если брать прямые подсчеты. Но эта цифра явно занижена. На самом деле раза в четыре больше. А если же применять молекулярные методы, то еще намного больше!

— Рекордсмены?

— Нет, если брать другие рачки, то их больше, чем ветвистоусых…

— Бесконечный мир?

— Конечный, конечно, но очень большой.

— Вселенная рачков?

— Ради образности, можно и так сказать… Раньше считалось, что больше всего на планете насекомых, а сейчас специалисты выяснили, что на самом деле больше микроорганизмов — их около миллиарда видов. То есть ясно, что никогда их изучить не удастся…

— В общем, жди неприятностей всегда!

— Просто не найдется столько ученых, чтобы изучить все виды… А вот рачки, слава Богу, познаваемы! Вокруг развивалась разная наука — морфологическая, экологическая, генетическая… А вот потом возникла палеонтологическая. Это своеобразное «зеркало в прошлое». Есть отложения, которые хорошо сохраняются. Мы бурим некую колонку, довольно длинную. Есть озеро в Японии, где взяли колонку длиной более двухсот метров. Она разрезается на мелкие части, и в них определяется видовой состав тех же ракообразных. И после этого мы имеем уже реальную картину — что было в этом озере и что стало. На основании таких исследований мы можем делать конкретные выводы.

— Например?

— Если мы возьмем последние отложения, то уже можем судить о климатических изменениях и о влиянии человека на окружающую среду.

— И как далеко в прошлое вы можете уходить?

— Те ракообразные, о которых мы говорим, очень древние. Колонки, о которых мы говорим, уходят на миллионы лет. То, что животные микроскопические, позволяет всего в одном грамме вещества видеть довольно много останков.

Еще немного о гигантской креветке: «Она обитает в тропических пресноводных водоемах. Продолжительность жизни 3-4 года. Прорыв в исследованиях ее биологии произошел благодаря работе Шао Вен Линга в НИИ Морского рыболовства в Пенанге, Малайзия. Он обнаружил, что для нормального развития личинки этого вида необходима солоноватая вода. Оказалось, что самки с икрой мигрируют вниз по течению в эстаурии, где происходит выход личинок из икры. Эта информация послужила отправной точкой для начала развития аквакультуры данного вида. Взрослые особи могут встречаться в 160 км от устьевой части водоема. Они активны преимущественно ночью. Оптимальной для размножения, питания и роста гигантской креветки является температура воды 28-31 градус Цельсия».

— Рачки в прошлом — это понятно и объяснимо. Однако почему вы занялись исследованием шерсти мамонта? Трудно представить, что это «микроскопический» организм!?

— Все произошло случайно. Ко мне обратились исследователи мамонтовой фауны. В Москве был создан частный музей ледникового периода. В нем помимо коммерческой составляющей была и научная. У них были некие «странные» объекты, с которыми они не знали, что делать. Например, шерсть мамонта, которая, казалось бы, не представляет особого интереса. Но было решено посмотреть, что в ней содержится. Оказалось, что там много разных останков. Но вдруг мы определили, что возраст их не соответствует возрасту самого мамонта. «Сценарий» оказался сложным: шерсть то вытаивала, то замерзала, то есть все происходило в зависимости от климатических изменений. Для палеонтологов шерсть, таким образом, особого интереса не представляла. Иное дело — для нас. Шерсть мамонта была некоей губкой, которая впитывала останки организмов за достаточно большой срок. И мы обнаружили останки животных, которые сейчас в этой районе не встречаются. Это, конечно, не мировая сенсация, но для нас безусловно!

— Почему?

— Оказывается, есть такие виды дафний (мы обнаружили их в шерсти мамонта), которых здесь нет, но в нынешней Америке есть. Это еще одно свидетельство того, в частности, что когда-то не было разделения на континенты, а был единый материк. Причем мы обнаружили не единичные экземпляры дафний, что могло говорить о случайностях, а значительную группу объектов. Потом было сделано еще несколько находок, которые подтвердили нашу версию. Кстати, один из видов обитает на Монгольском Алтае — это «крайняя» точка, где он встречается. Мы уверены, что этот вид несколько десятков тысяч лет назад обитал на Чукотке и Серной Якутии.

— И Америки?

— Не исключено… Очень интересно идти дальше. Сейчас мы обосновали проект, который позволит это сделать. Суть его в том, что на территории, о которой мы говорим, обитали мамонты, пещерные львы, носороги и другие животные, чьи кости сейчас находят повсеместно. Они постепенно вымерли или откочевали на юг…

— И сейчас живут?

— Конечно. Те же сайгаки… Мы ставим вопрос так: а с пресноводной фауной произошли те же изменения, что и с сухопутной? Или все шло иначе? Те же дафнии, которых мы нашли в шерсти мамонтов, помогут нам ответить на этот вопрос. По крайней мере, мы на это надеемся. Понятно, почему мамонты вымерли — климат изменился. А пресноводные существа? Что заставило их «перебраться» на юг? Простых ответов нет… Только климатом объяснить это невозможно…

Как креветку выращивать: «Культивирование креветок все более распространяется в странах с умеренным и субтропическим климатом — США, Япония, Англия, Россия, где выращивание начинается в контролируемых условиях и затем продолжается в открытых водоемах. В СССР впервые гигантская пресноводная креветка завезена в 80-х годах прошедшего века из Японии в Грузию на базу ЮгНИРО и в Белоруссию на базу Института биологии АН БССР. Белорусские ученые провели широкий круг исследований по биологии, воспроизводству и выращиванию этой креветки в условиях водоема-охладителя Березовской ГРЭС, в садках, прудах и бассейнах на теплых водах.

Холодные климатические условия России требуют обязательного применения установок с замкнутыми системами водоиспользования. И такая, очень эффективная и экономичная установка создана во ФГБНУ «ВНИРО» — Всероссийском научно-исследовательском институте рыбного хозяйства и океанографии».

— Считается, что главная задача науки в ХХ1 веке — это проблема происхождения жизни. Надо выяснить, откуда мы все-таки произошли… Ваши работы имеют к этому отношение?

— «Происхождение жизни» — это нечто более раннее, чем наши исследования. Но все-таки дафния является объектом эволюционных построений. На них мы можем проследить некоторые вещи, достаточно тонкие, например, с точки зрения молекулярной генетики. Дафния клонирует сама себя. Если, к примеру, проследить мутацию у крысы довольно сложно, то на дафнии, которая быстро размножается, это сделать возможно.

— У меня сложилось впечатление, что вы влюблены в свои дафнии?

— С одной стороны кажется, что это какой-то «детский сад», но за ними стоит большая наука. Наши исследования поддерживают всевозможные фонты, идет широкая кооперация с зарубежными коллегами… Безусловно, элемент юношеского любопытства присутствует, а разве без этого качества можно быть увлеченным ученым?!

И вновь о гигантских креветках: Скажу сразу: никакого отношения к моему собеседнику они не имеют. Он их не изучает, установок для их производства не создает. Во время нашей беседы на столике лежала монография, посвященная этим креветкам. Я прихватил ее с собой, а вечером начал читать — вдруг откроется новая грань в удивительном мире океанов и морей!? Однако с профессором Котов мы беседовали совсем о другом…. Разве? А не связано ли все в мироздании, и не исключено, что кто-то из читателей захочет разводить гигантских креветок!? Не забудьте тогда позвать в гости…

Читайте все материалы из серии «Чаепития в Академии»

Сталин в интервью»Нью-Йорк Таймс»: «Мы величайший в мире рынок»

Поделись с друзьями, расскажи знакомым:
Похожие новости:
Разработан проект жилья для колонизации Марса
NASA отправит за золотом корабль на астероид Психея
Ученые рассказали, почему США могут остаться без главной базы ВМС
Названы смартфоны, которые чаще всего дают сбои
"Аномалию уничтожить!": В США провалились испытания Minuteman III
Будет ли работать запрет на анонимное пользование мессенджерами
Ученые: пары с одинаковым чувством юмора имеют долгие и крепкие отношения
В Японии снова входят в моду аудиокассеты