Сергей Каргашин: Как произошло, что в один прекрасный момент ты все-таки стал писать песни?
— Как написал заместитель главного редактора Бондаренко, «Сергей (т. е. я) — крупный русский поэт, ему стало тесно в стенах нашей газеты («Завтра» — прим. ред.)». Написал, что мои переводы Гамзатова ничем не уступают Науму Гребневу, «ждем от него песни». Да, естественно, любому поэту хочется выбраться наружу, чтобы никаких начальников не было.
Кроме того, была неприятная история с Прохановым. На планерке болтали два его сына, а ведущий почему-то мне сделал замечание, я сказал, что это не я. В ответ: «Что ты пререкаешься?» и нехорошее слово. Я встал и вышел, Проханов промолчал. Я забрал документы, ушел из газеты, хотя продолжал там публиковаться.
У меня к тому же тогда дочка родилась, надо было жене помогать. И плюс я дружил тогда с Махмудом Эсамбаевым, сделал с ним интервью по поводу наших танков, вошедших в Грозный.
— Я с Эсамбаевым тоже делал интервью, и мне понравилась одна фраза, он сказал: «Что такое Чечня и что такое Россия? В Чечне даже потанцевать негде. Не станцуешь — такая она маленькая». Он весь мир объездил, он понимал.
— Когда я ушел, он мне в этот день позвонил: «А что ты теперь делать будешь?» Я говорю: «Что может делать поэт? В третий институт идти глупо. Буду пытаться что-то делать, связанное с поэзией». Он мне: «А ты песни когда-нибудь писал?» Он же был президент Союза деятелей эстрады, планировался некий конкурс, надо было писать песню о пожарных. Познакомили меня с композитором Вадиком Лоткиным, и вместе с ним мы написали песню о пожарных — и получили гран-при. Главному пожарному, генералу Коротчику, так понравилось! Он говорит: «Столько графомании, а твое мы как услышали — все, единогласно!»
После этого успеха Лоткин мне говорит: «Давай для Ларисы Долиной что-нибудь напишем». Она была в самом фаворе, взлетела после песни «Погода в доме» Михаила Танича. Тогдашний муж Долиной выбрал три наших вещи, включая «Певицу и музыканта». Через несколько дней они развелись. А потом все думали, что песня про другого мужа. Но это уже было неважно — «для легенды надо так».
Лариса Долина
Потом были «Три розы» и «Вьюга». Две первые были в «Песне года», а «Вьюги» не было. Мне было обидно, притом что Инесса Каминская ее текст, как она сама говорила, от руки переписывала.
— В общем, ты ворвался в мир… шоу-бизнеса.
— Нет, все было то же самое, так же погано. Но ты же сам знаешь, что к шоу-бизнесу авторы не имеют никакого отношения, они где-то в сторонке курят нервно.
— Но ты же создал свою музыкальную группу девичью «Фейсконтроль».
— Это было уже через пять лет. У меня было 60 или сколько-то исполнителей, мне уже скучно было с ними. Но ты сам знаешь, что такое предлагать песню известному исполнителю. «А это мне не нравится. А это я уже пела. А вот тут переделай». Мне однажды Ира Аллегрова звонит среди ночи: «Ты мне такую песню передал! Я ее беру». Я говорю: «Ира! Я тебе больше года назад ее передал!»
И тогда она говорила, что это дрянь, вообще не хочет она такое петь. Настроение у человека: было таким — стало таким.
Мне всегда хотелось быть самостоятельным, сам решил — сам сделал. И вдруг я знакомлюсь с человеком: бывший спортсмен, был директором в одной группе, в другой. Оказалось потом, толком-то наврал все. Но мне придало тогда уверенности. И мы договорились, что он будет директором, а я типа продюсером или художественным руководителем.
И с радостью я стал писать какие-то песни. Вначале какую-то ахинею, естественно. Я же понимал, что мои стихи нельзя, надо учиться что-то глупое делать. Если бы я, как ты, вышел на каких-то более серьезных людей — а тут что тебе дают, для того и пиши. Недавно вот с Саней Шагановым разговариваю: «Я тебе белой завистью завидую. Я патриот из Союза писателей, автор книг, а пишу женщинам. А ты пишешь «Комбат-батяня» и прочее для «Любэ». А у меня как-то не получается.
— У тебя есть! С Лукьяновым «Русские солдаты». Ты за нее получил премию ФСБ России.
— Это уже позже было… У Буйнова несколько песен, одну у меня он украл — ну, спел без моего разрешения. Я предлагал ее спеть вместе с моими девчонками, но его директорша уперлась. Потом в принципе все разрешилось.
На благо культуры
— Ты составитель уникальной антологии патриотической песни «Работайте, Братья!»
— Это уже четвертое издание, самая крупная антология и в России, и на всем постсоветском пространстве. И книга распространяется бесплатно. Доставать деньги очень сложно, но мне повезло — выиграл президентский грант в 2018 году. Я даже ездил в Израиль, где мы ее презентовали. Первый раз помог Национальный фонд поддержки правообладателей. Последнее четвертое издание делалось через частного спонсора — депутата Московской области Владимира Вшивцева.
— Я так понимаю, что там совершенно уникальные тексты именно патриотического характера.
— Она впервые издана такая. В Советском Союзе были шикарные издания, но никогда не было такого, чтобы тексты оформлялись картинами и не просто кого-нибудь, а народных художников СССР, России, академиков Российской академии художеств во главе с Зурабом Церетели. Федор Конюхов, кстати, брал эту антологию с собой в кругосветное путешествие.
— Ты же презентовал книгу в горячих точках, ездил в Сирию.
— Было больше 130 презентаций — в Сирии, Луганске, Донецке. Также и в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Крыму, Чувашии, Казахстане.
— До меня дошли слухи, что от Дагестана тебя выдвинули на государственную премию.
— Да, на государственную премию Дагестана, силами Министерства по делам национальностей республики. И появилась куча людей, которая говорит: «А почему русскому?» К тому же книга воспринимается как посвященная правоохранительным органам, тем более что слова «Работайте, братья!» сказал убитый боевиками полицейский Магомед Нурбагандов.
Дагестан
И кто-то бегает: «Как можно, он за ментов!» Пытаются расшатать ситуацию. Дагестан — это самая-самая такая точка, даже ее можно реперной назвать, потому что если, не дай бог, там что-то произойдет, то рухнет вся Россия. Маленький Советский Союз, там больше ста национальностей. Даже в этой книге у меня более 30 национальностей.
Нам здесь зачастую не лучшие дагестанцы попадаются, и у нас начинается, что такие-сякие, туда-сюда. Я говорю: ребята, вы туда съездите, вы пообщайтесь с теми, кто там, кто любит свою родину, кто говорит на своем языке, кто знает свою культуру, поэтому уважает нашу. Конечно, который не знает свою, он и нашу уважать не будет.
А те знают и любят. И они горой стоят. У нас, например, здесь сейчас многие президента иногда ругают, еще что-то, неурядицы у людей. Там за президента глотку перегрызут.
— Ты веришь в русское чудо?
— А во что еще верить остается?
— Я просто хочу на красивой ноте закончить.
— Болтать можно все, что угодно, главное, чтобы после тебя что-то осталось.
