В физике элементарных частиц «событием» экспериментаторы называют всё новое, необычное. Иногда «событие» ждут месяцами, но оно так и не приходит, потому что его появление означает приближение открытия, способного изменить наш мир.
Академик Ю. Ц. Оганесян — счастливый человек, потому что в его жизни случилось много «событий», которые привели к великим открытиям в науке.
Дом, где рождаются новые миры
В вестибюле здания, на фронтоне которого значится «Лаборатория ядерных реакций имени Г. Н. Флёрова», останавливаешься — надо обязательно рассмотреть Периодическую таблицу, что на стене слева, и «Остров стабильности», что на стене справа. Ведь по сути это — история легендарной Лаборатории, которой по праву гордится Объединённый Институт Ядерных Исследований в Дубне.
И уже здесь ты понимаешь, откуда начинается путь в таинственный микромир, где находятся неведомые пока, почти неуловимые, как эльфы, элементы, названные всегда склонными к юмору физиками «сверхтяжёлыми».
Именно в этом мире, бесконечном по своей малости, живёт и работает академик Юрий Оганесян. Он называет его «Островом стабильности», на котором и открыты ставшими известными ранее неизвестные элементы, «крайний» из которых (использую термин космонавтов) и назван в честь академика — «оганесоном».
Суть своей работы Юрий Цолакович обозначил во время юбилея Дубны. Он сказал так:
«Периодическая таблица Менделеева не стареет. Спустя полтора столетия она, как Джоконда, своей загадочной улыбкой влечёт исследователей в волшебный мир науки, оставаясь полной тайн и открытий… Даются эти элементы с большим трудом. Однако из 16 элементов, открытых в мире за время существования ОИЯИ, более половины родились в Дубне. А практически все элементы последнего, 7-го ряда, были открыты методами и реакциями синтеза, разработанными в Дубне, и в этом году уже начались эксперименты на новом ускорительном комплексе Фабрики сверхтяжёлых элементов. С Фабрикой, не имеющей аналогов в мире, мы намерены пойти дальше, в 8-й ряд Таблицы — кто бы мог подумать об этом 20 лет тому назад…»
Юрий Цолакович Оганесян, учёный
О курице и золотых яйцах
Юрий Оганесян принял эстафету от Георгия Николаевича Флёрова, который создал Лабораторию в Дубне. Здесь родилась научная школа, которая столь блистательно работает до сегодняшнего дня. А её «секреты» в нашей беседе открыл нынешний директор ОИЯИ академик Григорий Трубников.
Нашу беседу я начал так:
— Работаю над книгой о ЛЯРе. Во-первых, приближается юбилей Лаборатории ядерных реакций имени Г. Н. Флёрова. Во-вторых, там работает Юрий Цолакович Оганесян, с которым, беру на себя смелость утверждать, у нас дружеские отношения. И, в-третьих, уже добрых полвека восхищаюсь достижениями ЛЯР, которые поднимают отечественную науку до передовых позиций в мире. А вы как оцениваете Лабораторию?
— Вопрос не простой, хотя так может показаться поначалу. Не надо ничего не забыть и не упустить. Я ведь молодой человек — сюда приехал 25 лет назад, когда ЛЯР гремел уже по всему миру, а потому личное восприятие — это полный пиетет. Мобилизация на любое большое дело, наверное, самое быстрое в ЛЯРе. Это идёт ещё от Флёрова. Лаборатория, пожалуй, одна из самых «контрастных», то есть «наука — не наука». Понятно?
— Не очень.
— Если делать, то делать по полной выкладке. И никаких скидок, послаблений и оправданий быть не может. «Контрастность» — это касаемо науки, установок, экспериментов. Я бы сказал, предельно жесткие требования к достоверности. Никогда из этой Лаборатории не выходило во вне то, что хочется выдать за открытие. Этого не происходило, пока все на 100 процентов не были уверены, что это действительно открытие. А ведь для экспериментатора и теоретика всегда большой соблазн быть первым. Но в ЛЯРе очень высокая планка требований. Сорок раз проверят себя, у себя. Абсолютная сплоченность команды. В Лаборатории все — от уборщиц и девушек в кафетерии до академиков и руководителей экспериментов — мобилизованы на конкретное дело. Искусство мобилизации, как мне кажется, в Лаборатории ярко выражено.
— Во время «Атомного проекта» Флёров занимался критическими сборками, а там погрешности недопустимы. Нужна полная концентрация, иначе беда неминуема. Наверное, оттуда идёт такое отношение к работе?
— Безусловно. Наука, которой они занимаются, особая. Мы все её называем «глубоко фундаментальной» — она на границах ядра и таблицы Менделеева. Благодаря и работам в Дубне, она быстро развивается, а потому мы можем посмотреть на её прикладные аспекты. Это их счастье. Потому что, когда спрашивают физика:
«А что ты делаешь?» Он в ответ: «Открываю новые частицы». «А что это даёт?» «Они в справочнике появляются…»
А тут всё наглядно: вот таблица Менделеева, куда вписываются новые элементы. Ярко, наглядно, убедительно. Открыли 118-й, и он сразу в школьные учебники попадает! Путь к известности гораздо ближе, чем у теоретиков или тех, кто занимается физикой элементарных частиц. В ЛЯРе близкое плечо между фундаментальными исследованиями и прикладными, и оттого в этой области науки конкуренция очень высокая в мире. Четыре-пять лабораторий в Германии, Японии, США, Франции участвуют в гонке, и выживать в ней нелегко. Поэтому мобилизация нужна и для того, чтобы постоянно быть сильным. А как известно, в марафоне на последних этапах тяжелее всего лидеру. А потом ещё долгие годы удерживать лидерство — это вообще невероятно трудно. И стать чемпионом нелегко, и оставаться им столь же трудно. Так вот, ЛЯР и стайеры и спринтеры одновременно. Это удаётся благодаря эффективной командной работе.
— Мне кажется, что у Оганесяна многое от Флёрова, а тот в свою очередь перенял некоторые черты характера Курчатова. Получается своеобразная преемственность, не так ли?
— Это одновременно и своеобразная «шапка Монамаха».
— Значит, Лаборатория — одна из центральных в ОИЯИ?
— Безусловно. И одна из динамически развивающихся.
Сила нашего Института в том, что он очень дисциплинарен. Есть теоретическая физика, есть информационные технологии — всё, что связано с вычислительными архитектурами, есть радиобиология, есть физика элементарных частиц и высоких энергий, есть физика твердого тела… И у каждого из направлений есть определённый «горизонт успеха», то есть горизонты реализации проектов.
Есть короткое расстояние — проект можно реализовать в течение двух-трёх лет, получить яркие результаты. Есть установки большего масштаба — они требуют 10-15 лет терпения, усердия, тщательной работы, чтобы потом ещё через 10-15 лет получить «событие» в результате эксперимента. А у ЛЯРа уникальность ещё в том, что их физика, как мне кажется, имеет среднесрочный горизонт, когда и создание установки и получение результата занимает не столь длительное время, как в других Лабораториях. Это, конечно, не потому, что им «повезло», а результат огромных усилий, научной школы и базы, создаваемой десятилетиями. Многие вещи они делают лучше всех в мире, и эту планку они держат.
Очень важную роль ЛЯР сыграл в «нулевые» и «девяностые» годы. В то время работы по физике элементарных частиц сместились в ЦЕРН, там прошли очень яркие эксперименты и сотрудники ОИЯИ были в них на первых ролях. Это были эксперименты, которые готовились огромными коллаборациями в течение 15 лет. У общества иногда не хватает терпения ждать так долго. ЛЯР же во время этой сложной эпохи нашей жизни стал поистине «островом стабильности».
Ускорители тяжелых ионов
Когда в какой-то области физиков у теоретиков и экспериментаторов не было понимания, куда идти, ЛЯР получил яркие результаты, что и надо было учредителям Института, которым надо показывать успехи в работе постоянно — они не любят ждать десятки лет. И для Института ЛЯР стал своеобразной «курицей, несущей золотые яйца».
Здесь «работает» Менделеев…
На набережной Волги поутру можно встретить Менделеева. Он задумчиво смотрит вдаль, по ту сторону реки, где вырастают синие корпуса каких-то предприятий. Раньше их не было. Как и памятника Дмитрию Ивановичу.
— Неужели он бывал в этих местах?!
С этого вопроса и началась наша беседа с академиком Виктором Матвеевым. Я был уверен, что он удовлетворит моё любопытство. Во-первых, он совсем недавно покинул пост директора ОИЯИ (а директору по должности положено всё знать в этом городе!), и, во-вторых, наше знакомство исчисляется уже не годами, а десятилетиями, что подразумевает не только доверительность, но и добрые, дружеские отношения.
Мой вопрос не застал его врасплох.
— Думаю, для вас не секрет, что инициатором появления бюста Менделеева, как и названия набережной, был Юрий Цолакович Оганесян, — сказал Матвеев. — Для Лаборатории Ядерных Реакций имя Менделеева — это знамя, под которым ими сделано ряд фундаментальных открытий, и естественно, что они были главными идеологами того, чтобы и набережная была названа именем Дмитрия Ивановича, и на ней должен появиться бюст учёного, и Периодическая таблица. Кстати, самая большая в мире. Это была очень хорошая идея, потому что она прекрасно популяризирует вклад Дубны в мировую науку. Когда пароходы проходит мимо, то все пассажиры выстраиваются у борта, чтобы рассмотреть эту таблицу. Её прекрасно видно и с другой стороны Волги…
….Символов в Дубне много — ведь отсюда Волга перебрасывает свои воды к Москве, чтобы напоить столицу и превратить её в «порт пяти морей». Во время пуска канала здесь появилось две статуи — Ленина и Сталина. Сейчас осталась одна, вторую убрали ещё полвека назад, когда шла у нас очередная война с прошлым. Война, победа в которой нам всегда обеспечена.
«Сталин» не поддавался, когда его обвязали тросами и с помощью танка попытались стащить с пьедестала. Он лишь наклонился… Пришлось вызывать сапёров, чтобы взорвать неподдающегося «вождя».
Откуда было знать борцам с прошлым, что в центре статуи по рекомендации академика архитектуры Всеволода Келдыша — отца будущего президента Академии наук СССР — был вставлен стальной стержень!?
Туристы, путешествующие по Волге, спрашивали о судьбе статуи, но куда она исчезла неведомо. Вот и стоит «Ленин» в одиночестве… Впрочем, теперь ему «веселее» — он может рассматривать знаменитую Таблицу Менделеева, что появилась на здании бассейна, именуемого «Архимедом» (ещё один символ Дубны!).
При встрече я не удержался и спросил Юрия Цолаковича: «118-й элемент получил ваше имя — «оганисон», есть уже элементы, названные в честь Дубны, Курчатова, Флёрова, многих известных учёных. Кто на очереди?»
Оганесян улыбнулся, потом ответил: «Работает огромная интернациональная команда, так что кандидатов много…»
Кстати, некоторые из них будут на торжествах в Париже 15 ноября, когда академику Ю. Ц. Оганесяну в ЮНЕСКО будет вручаться премия имени Д. И. Менделеева. Это первая церемония вручения. Без сомнения, впереди ещё много их будет, но в истории всегда будет упоминаться первая, и первый её лауреат.
