— Михаил Игоревич, на ваш взгляд, как действует Российская Федерация на Ближнем Востоке?
— В реальной политике международных отношений все хорошо. Россия делает все возможное для того, чтобы не было эскалации в Сирии и других странах.
— А как развиваются отношения России и Израиля? Нет ли у вас такого впечатления, что Путин делает все, что захочет Нетаньяху? Вот приехал он к нам на День Победы 9 мая, и все его вопросы решились…
— Россия не такое государство, чтобы делать все, что захочет тот или иной человек, та или иная небольшая страна, та или иная политическая партия и т. д. Конечно, нет. То, что Нетаньяху приехал в Москву на 9 мая, — это очень серьезный и символический жест. И это гораздо больше, чем вопросы, связанные с Сирией или еще с какими-то локальными вещами.
Это вопросы фундаментального масштаба. Какие-то договоренности у нас, разумеется, есть. Но сказать, что Россия делает что-то, что кто-то захочет, нельзя. Россия не делает и то, что США хотят. Понятно, что она действует из определенно понимаемых своих интересов.
— По Сирии мы все же оказали какое-то давление на Израиль?
— Конечно, нет. И наши интересы там в чем-то расходятся, но в чем-то и сближаются. А с чего вы взяли, что интересы России и Ирана тождественны по Сирии? Они совсем не тождественны. А с чего вы взяли, что интересы России и Башара Асада по Сирии тождественны? Они совсем не тождественны.
Главное, что определенные договоренности есть. И задача России — не следовать интересам Израиля, Ирана или даже Башара Асада в этом регионе, а следовать своим интересам, суть которых в умиротворении ситуации, сохранении общего единства с Сирией и начале переговорного процесса внутри Сирии.
Поэтому тут нет сшивки коалиции, тут есть сложный сплав различных противоречивых интересов. Россия, как старший игрок в сирийском конфликте, пытается по мере возможностей, по мере сил разруливать это все. Получается пока неплохо. Как это будет дальше, никто не знает, потому что ситуация может измениться в любой момент, радикальнейшим образом.
Мы, безусловно, видим позитивное развитие ситуации в плане умиротворения, видим взятие под контроль легитимным правительством Дамаска все больших и больших территорий, видим начало переговоров с курдскими силами на северо-востоке Сирии, это тоже большой позитивный момент. Мы видим попытки начала решения вопроса Идлибского анклава. Но опять же ситуация может измениться…
— Еще у Израиля существует давний и постоянный опасный конфликт с Палестинской автономией. На этом направлении как могут развиваться события?
— С Палестинской автономией нет опасного конфликта. Палестинская автономия существует, а основная опасность там связана с внутренними для этой самой автономии вещами. С тем, что ее руководитель Махмуд Аббас стар, он сидит уже который срок без выборов на своем посту. Поэтому вопрос легитимности там большой. Постоянно продлеваются сроки его пребывания у власти, в силу его возраста могут быть ни от кого не зависящие резкие перемены.
Сама палестинская проблема актуальна ровно до той степени, до того момента, как Израиль сам не захочет ее решить в ту или иную сторону. Просто есть все основания полагать, что на протяжении последних 20 лет Израиль не решал ее в силу каких-то внешних причин, внутренней неготовности и т. д.
— А война между Израилем и Ираном возможна?
— Возможна. Иран с помощью политики Трампа и в целом вообще международных санкций загоняют в угол, отменяя соглашения по ядерной энергетике. Фактически Иран вынуждают к возобновлению ядерной программы и работе в этом направлении в ускоренном режиме. Вся эта линия достаточно искусственна, но она может привести к реальным последствиям.
9 Фото
Израиль: атрибуты эха войны
Что касается вопроса, почему Израиль так волнует проблема Ирана… На протяжении всей истории Израиля единственная реально возможная угроза для него со стороны Голанских высот. Других стратегических направлений не существует. Поэтому Израиль и опасается, что Иран, значительно выросший в последнее время и добившийся успехов по всем направлениям так, что в чем-то даже стал опережать Израиль, там закрепится.
На это накладываются выросшие возможности Ирана в военно-политической сфере и т. д. Понятно, что Израиль этого опасается и противостоит этому в тех формах, в которых он может и способен противостоять на данный момент. Но каких-то фундаментальных противоречий между персами и евреями не существует в принципе.
Можно надеяться, что все-таки это не перерастет в военный конфликт, хотя потенциал для этого есть. Но война никому не нужна. Если она случится, то принесет огромные бедствия не только Израилю и Ирану, в нее будут втянуты все вокруг, беда будет для всех соседних народов. Война приведет к масштабной перекройке границ на всем Ближнем Востоке, мало не покажется никому. Поэтому я очень надеюсь, что эти вопросы будут сняты.
Фото: Министерство обороны Израиля
Беседовала Любовь Степушова
К публикации подготовил Юрий Кондратьев
Читайте также:
Саудиты войдут в Сирию, и Иран начнет войну с Израилем
Контуры большой войны: Иран и Израиль сойдутся…
Иран вызвал Израиль на «морской бой»
Нетаньяху подталкивает Путина к войне?
Ближний Восток: история трех предательств
Где спецназ? Моряки захваченного Украиной танкера ждут штурма
