За 1989-2016 годы в целом средний национальный доход на одного россиянина вырос на 41%, или в среднем был рост на 1,3% в год. Но по стратам этот рост был неоднороден.
А в количественном отношении у «нижних» (бедных) 50% россиян был за этот период отрицательный рост доходов, то есть они проиграли от всех реформ.
Ещё 40% получили слабоположительный, соответствующий среднему приросту по стране. А 10% верхних зафиксировали у себя взрывной рост доходов. Особенно это заметно у верхнего 1%.
Как пишет автор проекта «Толкователь», такая ситуация в принципе характерна для всего мира. По данным специалистов Института социологии РАН, не только в России предельно затормозилась вертикальная мобильность. В тех же развитых странах «движение элит» зацементировалось значительно раньше.
Например, в Германии почти 2/3 немецких элит происходят из семей среднего или высшего среднего классов, пишет исследователь Хартман. В итоге элита на 40% формируется из буржуазии, ещё чуть более четверти — из высшей буржуазии.
При этом внутри немецких элит существуют большие различия.
Закономерно, что дети рабочих выбиваются наверх в менее 6% случаев. На государственных предприятиях только 46% высших должностей заняты представителями среднего класса, в крупных же частных компаниях — их более 83%.
Интересно отметить, что в медиасекторе наблюдается аналогичное различие между государственными и частными институтами, как и в экономике.
Аналитик отметил, что на каналах ARD и ZDF более половины директоров и директоров программ приходят из привилегированных социальных групп. В печатных СМИ наблюдается та же картина. Примерно так же рекрутируется чуть менее 60% и в академические элиты.
Но в случае таких элит, как армейская, церковная, профсоюзная и НКО-организации (спортивные, экологические и благотворительные организации), ситуация иная.
Они более демократичны и набираются из широких слоёв населения, но реальную силу имеют только в высших органах управления церквей и профсоюзов, что более характерно для выходцев из рабочего класса.
Так что напрашивается вывод, что в Германии из низов можно сделать карьеру только в церкви, армии, профсоюзах и НКО. Примерно так же дела обстоят и в России, как раз в НКО можно увидеть в руководителях потомственную высшую интеллигенцию.
Интересная работа по этому же поводу есть и у политических социологов Кармен де ла Сота, Амори Джетин и Клары Мартинес-Толедано.
В ней речь идёт о политических трансформациях в богатых и небольших странах ядра старой Европы — в Австрии, Бельгии, Нидерландах и Швейцарии с 1980-х до наших дней.
Основные тенденции сегодня таковы, что на смену традиционным христианско-демократическим, социалистическим и социал-демократическим партиям идут партии зелёных (либерального социализма) и антииммиграционные движения.
Особенно очевидно это выражено в Швейцарии, где в опросах сегодня лидируют ультраправые (Швейцарская народная партия) и зелёные (Партия зелёных и Зелёная либеральная партия).
Что характерно, избиратели с самым высоким уровнем дохода по-прежнему склонны поддерживать консервативные партии, в то время как избиратели с более высоким образованием всё чаще голосовали за левые и либеральные партии.
По сути, левые сейчас переориентируются с поддержки рабочего класса на поддержку интеллигенции.
А упомянутый рабочий класс выступает за антимиграцию и классическую схему «левая экономика + правая политика».
Что из этого выйдет, в том числе и в России, станет понятно уже в ближайшем будущем.
