Директор Международнго центра танца Сюзан Далаль Яир Варди
Снова лето. Жара, как языки адского пламени. Машины сонно плетутся. Июль — это возмездие. За какие грехи? За любые. Зной липнет к коже, как горящая марля. Иду от тель-авивской автостанции к старому Яффо. Иду в Неве-Цедек, в этот красивый каскад игрушечных домиков, галерей, синагог, кафе, едкая лиловость или снежная пастораль пышных неподвижных кустов. Заповедные места для туристов. Здесь живет Международный центр танца Сюзан Далаль. Это точка назначения. Мини-столица израильского танца. Уникальный заводик, какого в мире больше нигде нет. Зимой, летом (что у нас, про сути, одно и то же время года), в праздники, в дни тревог и политических катаклизмов здесь идут представления танца. Премьеры. Гастрольные визиты. Фестивали длятся по два-три месяца, чтобы, завершившись, родиться снова.
Тридцать лет тому назад все это началось. Тридцать лет центр, носящий имя Сюзан Далаль, танцовщицы, красавицы, погибшей от передозировки, трудится во славу танцевального искусства.
Сюзан смотрит с портрета, красивая, светлая. Пусть такое не повторится, пусть все живут и танцуют долго, всегда…
Уникальные опыты в сфере танца, имена мировых знаменитостей, хореографов и танцовщиков, дерзкие, бесстрашные эксперименты — все это центр Сюзан Далаль. Сейчас на территории ремонт. Горячей бурей кружит песок, пахнет мокрым бетоном. Со щитов, которыми перегорожены дворики центра, на нас идут цветные фото танцовщиков «Бат-Шевы», «Вертиго»…
Над палубой корабля «Сюзан Далаль» сейчас знамена прекрасного проекта. Он называется «Международный сезон танца». Продлится этот проект четыре месяца. Его масштаб охватывает практически весь мир.
Кабинет директора центра, динамичного и элегантного Яира Варди, сейчас находится не на своем обычном месте, он в том корпусе, где большой зал. Под крышей немного прохладнее, бродят надутые недовольные голуби, вхмахивают нелебедиными крыльями, звенят стаканы в кафе. Бен, знаменитый кассир центра, почти что его символ, беседует по-немецки с восторженными туристками. Поднимаюсь по лестнице к господину Варди.
На экране компьютера — лого центра, цифра «30» создана интересной графикой — будто танцовщик застыл-завис в замысловатом па…
— Господин Варди, я благодарна, что вы нашли для меня время…
— Это я должен благодарить за то, что вы пишете о нас…
— Если сразу и начать с русскоговорящей публики, то как, на ваш взгляд, она относится к мироприятиям в Центре Сюзан Далаль? С интересом, спокойно, чуть отстраненно? Принимает? Посещает?
— Посещает, но все равно недостаточно. Если вечер танго, фламенко — приходят, много. Современным танцем Израиля интересуются меньше, а это жаль. Будто не доверяют. Может, ваша статья на что-то в этом плане повлияет…
— Мы много раз встречались, но путь Яира Варди в этот кабинет, на передовую танца, надо снова обозначить. Как вы пришли в танец, как возглавили центр?
— Я родом из кибуца. Родители встретились в кибуце. Мы жили в кибуце Тель-Хай…
— …Где Трумбельдор сказал свою знаменитую фразу: «…хорошо умереть за родную землю…»
— Да! Мама работала на винограднике. Она из Латвии, из Риги. Папа — из Вены. Он был в кибуце плотником. Оба чудом спаслись из огня Катастрофы. В семье было трое детей. Я тоже работал в кибуце с раннего детства. Начал заниматься танцем. Вероятно, это пошло от отца, который танцевал народные танцы. Очень любил искусство, танец… Сначала я ходил на урок танца раз в неделю. Потом два, потом три. Танец меня безраздельно покорил, увел за собой, и — как показала жизнь — навсегда. Попал в ансамбль «Бат-Шева». Танцевал. В армии тоже служил в ансамбле танца. Потом уехал в Англию. Поступил в ансамбль «Балле Рамбер». В Англии познакомился с удивительными, грандиозными людьми. Таких сейчас почти не осталось. Мне выпало счастье знать Марту Грэхем, Рудольфа Нуреева… Работал в труппе «Барышников и друзья»…
— …Нуреев был высокомерным? Этот парень из провинциальной нищей Уфы, завоевавший мир…
— Высокомерным? Он был блистательным! Этот нуреевский танец, нереевская линия красоты отразились на эстетике века. Высокомерным? Ну, разве что немного…
— Не жалеете, что отдали жизнь сплошной бесслолвесной метафоре?
— Танец — особый язык. Язык для особого общения. Для особой виртуальной духовной страны. Все, кто его понимает, — люди одной крови. Язык тела уникален. Им можно выразить все, но иначе, условнее, глубже, чем словами. Этот язык великолепен, он расширяет границы стран. Меняет души, психику, манеры, стиль людей.
— В Англии вы грустили о кибуце, скучали по Израилю?
— Нет. Мне было очень хорошо. Хотя дом всегда остается домом. Его нельзя извлечь из души, это слишком глубоко в нас, в каждом. Потом я женился на своей Стелле, а она как раз не могла жить вдали от родины. И мы приехали. Вокруг песок, ничего не напоминает комфорт (и жизненный, и духовный) Европы. И я стал строить Центр танца. Единственный в Израиле, единственный в мире. И живу на стройке 30 лет.
— За эти годы было много ярких событий. Были выступления, которые вошли в историю страны, ее культуры. А что особенно запомнилось вам, стало выдающимся фактом вашей собственной жизни?
— Очень важно, что мой друг, грандиозный Михаил Барышников, приезжал к нами четыре раза. И танцевал, и сыграл в спектаклях. Он один из тех, кто в этом мире умеет творить и мыслить. Встречи с такими людьми — живое, гуманное, удивительно действенное чудо.
— Есть планы, что Михаил Барышников появится у нас снова?
— Да. Мы общаемся. Очень надеемся на следующий сезон…
— Какие явления израильского танца вы считаете главными нашими победами за минувшие 30 лет?
— Много, очень много было побед. И «Стена» ансамбля «Бат-Шева», и «Ойстер» Барака Маршалла, и работы Инбаль Пинто и Авшалома Полака… Много!
— Барак Маршалл не с нами, он в США…
— Вернется! Непеременно вернется — и что-то новое поставит.
— В Центре Сюзан Далаль были фестивали и марафоны, «Оттенки танца», «Тель-Авив-данс», «Пылающий танец», «Открываем занавес». И вот — «Международный сезон танца», поток танцевальных событий длиной в четыре месяца. В чем здесь гвоздь, новинка?
— Мы отобрали лучшее, молодое, живое, действенное, актуальное. Не музей. Не повторы. Не римейки уже виденного. Новое и живое искусство! Индия, Южная Корея, Испания, Китай… Мы показываем танцующий мир! Политики строят стены. Мы пытаемся их разрушить. Пусть людям живется красиво и счастливо. А какое счастье без танца?!
— Что и кто главные критерии отбора в афише фестиваля?
— Все просто: главный критерий — мой вкус.
— Современный танец во всех его видах, стилях — это очень соответствует нашему климату, нашим настроениям. А классика? Пуанты, лебеди, белое совершенство «Шопенианы» и «Спящей красавицы»?
— С этим сложнее. Тут другое. Классический балет нельзя создать волевым решением, быстро выстроить. Решить — и получить. Мы — современный народ. Классика не наш конек. У нас есть мысли, но нет терпения. Хотя Израильский балет и ансамбль Нади Тимофеевой очень много и тяжело работают. И их успехами страна может гордиться.
— Вот отсюда и следующий вопрос: министр культуры, другие министры, депутаты кнессета бывали на спектаклях, на фестивальных показах в Центре Сюзан Далаль?
— Нет, никогда. Им это неинтересно. Они живут по другому адресу, в другой реальности. Если бы им это было интересно, многое выглядело бы иначе…
— Что самое сложное в работе директора Центра Сюзан Далаль?
— Сохранить свежесть взгляда, незамутненность критериев. Остроту восприятия. Я работаю много, много часов провожу в этом кабинете. Это удача и счастье. Со сложностями вместе, с проблемами в моей жизни идет и большое счастье. За это нельзя не поблагодарить судьбу. Но не надо думать, все просто, ясно, гладко — и в цветах. Мне иногда очень яростно плюют в спину, шепчутся: «хватит… сколько можно ему быть директором, пора поменять…»
— Мы все знаем, как профессионалы ценят и уважают Яира Варди, Центр Сюзан Далаль — это Варди. Я точно знаю простую вещь: есть незаменимые люди. Те, кто просто не имеет аналогов. Такой пример — директор оперы Хана Муниц. Она не работает сейчас — и что-то сдвинулось, изменилось, идет другим маршрутом. Ее интеллигентный и женственный стиль, ее воля уникальны.
— Хана Муниц — особое явление нашей культуры, умница, стратег, женщина с огромными творческими амбициями и возможностями. Именно такие люди утверждают силу и гуманизм культуры.
— Какие творческие люди в мире танца, на орбите центра выглядят самыми революционными? Чьи опыты самые безоглядные и шокирующие? Самые смелые?
— Я скажу так: Ясмин Годар и Лилах Ливне.
— Женщины. Этому есть философское или искусствоведческое объяснение?
— Вероятно, есть. Но я его не знаю. Они обе ультимативны в своем творчестве, идут до конца, не боятся ни канонов, ни оценок критики, их путь прочерчен яркими и яростными высказываниями, у них собственное, ни у кого не заимствованное лицо. Каждый шаг — еще выше, еще оригинальнее.
И я бы добавил к этим двум именам третье. Рина Шейнфельд.
Она поразительная. Израильская сестра Пины Бауш, соратница многих больших артистов, она великолепна. Более 50 лет на сцене — и полна идей, планов, надежд. Ее мысль, ее сердце не устают трудиться. Ее тяга творить безоговорочна. В ней жизнь и творчество есть две равноправные силы, два потока света. Среди работ Рины есть удачные, есть не совсем, но она все равно грандиозна!
— Если бы появились деньги, много денег, ну, скажем, прилетели инопланетяне и привезли огромные деньги лично Яиру Варди, что он с этими деньгами бы сделал?
— Дал бы возможность хореографам и танцовщикам творить. Делать все, что им хочется, искать, долго и тщательно вынашивать свои работы…
— Сейчас идет ремонт…
— Меняем зал Ярона Ерушалми, подновляем, осовремениваем…
— …Ремонт будет длиться, как в «Габиме» или «Бейт-Лесине», — много лет?
— Нет-нет, в сентябре все завершится. Мы не можем себе позволить растянуть этот процесс — Центр Сюзан Далаль работает всегда, без перерыва.
— Новый закон, тот, который вызвал такие горячие дебаты, — закон о еврейском характере нашего государства, что вы о нем думаете?
— Мне он кажется опасным. Парламентарии строят стены, отгораживают отдельные сектора друг от друга, человека от человека… А искусство решает прямо противоположную задачу: оно стремится снести стены…
— Что дает вам успокоение и комфорт? Путешествия, книги, кино, посмотр новостей, рыбалка…
— Природа. Книги. Есть такие спектакли, которые оставляют яркий след. Деклают жизнь богаче. Из последних это, разумеется, «Макбет: версия без слов» в «Гешере». Грандиозная работа! Очень интересная, щедрая на находки, открытия. Мастерство хореографа-режиссера…
— …Землянского…
— …Да! Это просто фантастика! И еще я ездил смотреть спектакль в Димоне… Там худрук мой старинный приятель, композитор Ори Видиславский.
— Это было интересно?
— Да, радостно, что в Димоне есть такой театр!
— К какой книге вы вернетесь сегодня вечером, когда завершится рабочий день директора международного Центра танца Сюзан Далаль?
— Это книга о римском ораторском искусстве. Пособие, я бы сказал. Мне очень хочется научиться сказать многое в немногих словах.
— Что вы хотите пожелать нашим читателям?
— Побольше искусства! Иного пути к духовно богатой жизни нет! Помните: мы здесь, в Неве-Цедеке!
Снова входит график, идет разговор о лого, на экране — танцовщик, вечный, неуловимый. Символ центра. Мини-столицы танца. Империи, которую построил Варди.
Читайте также:
Танцы лучше детектора лжи
Жизнь в ритме, или Все полезные свойства танцев
Танцы для здоровья
Самодур, тиран. И всегда — гений
Танец Айседоры Дункан совершенствует тело…
Названа угроза лапши быстрого приготовления
