«Любое трагическое событие показывает слабое место в системе. Уже неоднократно этим самым слабым местом оказываются наши дети. Это — и Беслан, и события в Кемерове, теперь — такой трагический случай в Керчи», — сказал «Правде.Ру» в программе «Точка зрения» директор НИИ социального антропогенеза Олег Чагин.
— Можно ли что-то исправить? Будет ли системная реакция власти? Или все, как обычно, ограничится решительными заявлениями, мертворожденными законами-постановлениями и мелкими косметическими мерами-припарками?
Все общество — в очередном шоке. Главные темы разговоров, наиболее частые вопросы: как он уже в 18 лет получил разрешение, как купил сразу 150 патронов, как пронес оружие? Понятно, что жизнь всегда опасна, к сожалению. Конечно, невозможно от всего защититься и везде подстелить соломку. Но все-таки в школах есть психологи, уроки основ безопасности жизнедеятельности. Такие случаи — единичны? Это один псих оказался? Или за этим стоит целое явление?
— Любое событие, трагическое в первую очередь, показывает самое слабое место в системе. И у нас уже неоднократно этим слабым местом оказывались наши дети. Беслан, хотя прошло уже много лет, сам этот феномен и сама эта трагедия остались недопоняты, не осознаны. В Кемерово, например, в Карелии и других местах были случаи. И вот — в Керчи…
Теперь опять, вместо того чтобы анализировать саму основу этого явления, я думаю, также будут проведены только косметические мероприятия. То есть — будет ужесточение по оружию, поставят еще несколько турникетов и увеличат охрану в школах-колледжах, чего-то там запретят, добавят психологов в учебные учреждения… Решит ли это проблемы, которые возникают и будут возникать еще в более сложных формах?
Нет, я думаю, что не решит, пока мы не вернемся к основе. Основа заключается в том, чтобы государство сформулировало повестку, что будущее страны — это система образования, просвещение и воспитание.
То есть будущее государства — это наши дети. Но это как бы и коню должно быть понятно, не надо для этого указов или президентских обращений.
5 Фото
Армагеддоны былых веков
Какой критерий этого будущего? На первом месте, конечно, — здоровье ребенка. Потому что, если ребенок нездоров, он никогда не будет жить какими-то социальными идеями и проектами. Будет, как мы говорим, гомеостаз, то есть он будет жить только в своих интересах.
Второе — его развитие. Ребенок должен быть развит, и для государства это важно, потому что его развитие — в интересах государства. Должна ведь быть идеология и цели у этого государства, должна быть какая-то миссия.
А отсутствие миссии у государства, отсутствие идеологии приводит к тому, что ребенок, наблюдая за взрослыми, не понимает, что его ждет в ближайшем и стратегическом будущем, где это будущее, в чем оно заключается?…
Это приводит к психологическим проблемам, к депрессиям. Это происходит и у взрослых, у мужчин, которые у нас сейчас — самая пострадавшая часть (у них, ко всему прочему, — видовая угроза).
Самые пострадавшие — мужчины, которые не видят будущего своего и вынуждены заниматься просто выживанием. Они прячут депрессию в алкоголизме или других злоупотреблениях.
Подросток вынужден искать выходы другими методами. Один из этих методов — агрессия. Ведь агрессия — это же всегда защитная реакция. Значит, ребенок был напуган. Что так напугало этого молодого человека, что угрозой он воспринял своих сверстников и людей, которые его обучают?…
Это же — серьезный технологический колледж, ребята, которые пришли получать профессию. На сегодняшний момент и в будущем это — наш золотой фонд.
Эти ученики скоро нас будут кормить и обеспечивать развитие государства. И вот на этом острие развития произошел такой конфликт. Почему он произошел именно там?
Возможно, в том числе потому, что ребята, которые выбирают техническую профессию, склонны к практической деятельности. Они хотят видеть результат своего труда.
И вот этот мальчик, который выбрал результатом своего труда такое вот страшное преступление, это — катализатор кризиса нашей системы и нашего непонимания этого будущего.
То есть для него суицид ведь это — невидение себя в будущем. Когда человек что-то такое страшное сотворил и к тому же покончил жизнь самоубийством — это крайняя форма его защитной агрессии.
Это — страшная ситуация, и дело не в нем, как бы это ни звучало плохо и избито, а всегда — в системе.
Я страшные вещи скажу, но это — минимальная жертва, которую принесли наши дети для того, чтобы взрослые, наконец-то, поняли, что нужно менять систему отношения к ним. Потому что иначе дети будут мстить и дальше.
— Но такая агрессия и суицид — всегда результат проблем с психикой? Можно также обвинить систему в том, что его не заметили. И еще больше можно обвинить власть, если это — не отдельно взятый человек, у которого не очень хорошо с психическим здоровьем, а таких много. Как у нас обстоят дела с этим?
— У нас официально таких отдельно взятых детей, которые нуждаются не в психологической, а (подчеркну) в психиатрической помощи, официально около 60 процентов.
— Шестьдесят процентов детей?
— Да, более нуждаются именно в психиатрической коррекции, не в психологической даже. Это — официальная информация главного детского психиатра. И этой информации уже больше пяти лет.
— То есть — мы почти все психи, все наши дети — психи?
— Это — официальные цифры, и человек берет на себя ответственность, объявляя эти цифры. Главный психиатр России давно стучится во все двери. Где только это ни объявляет и говорит: ребята, нужно срочно менять положение, мы уже сталкиваемся с тем, что эти люди получают образование и идут на производство, и так далее и тому подобное. Это — страшные цифры.
Источник фото: pixabay.com
Беседовала Инна Новикова
К публикации подготовил Юрий Кондратьев
Читайте также:
Трагедия в Керчи — страх и месть: анализ антрополога
Керченский стрелок закопал сейф с тайнами перед расстрелом колледжа
Судебный психиатр: «керченского стрелка» зазомбировали
Керченский людоед: от хайпа до убийства
