Тот проект, который у нас начали реализовать и который называли «цифровая экономика», к экономике не имеет отношения. И неслучайно в программе цифровой экономики написано, что основным фактором производства становятся «большие данные». Речь идет о том, что собираются оцифровывать человека, и все социальные отношения должны перейти в некую форму, чтобы фактически исключить какие-либо личные факторы.
Надо понимать: это не российский, а мировой проект, и неслучайно инициатором этой программы цифровой экономики выступил Всемирный банк. Когда в 2016 году вся эта эпопея начиналась, именно ВБ предоставил экспертов, которые будут это все разрабатывать, и программа цифровой экономики фактически копирует документы Всемирного банка.
Еще в 1990-е годы были приняты международные акты, конвенции, к которым присоединилось российское правительство. Речь шла о создании цифрового общества, мирового электронного правительства, о переводе всего в электронный вид. Потом это все конкретизировалось, и сегодня с появлением нано- и геоинформационных, когнитивных технологий речь действительно идет о переходе на некий новый уровень управления, на котором оно будет осуществляться исключительно в электронном виде. Человека реально переводят в цифровую форму.
К экономике это не имеет отношения. Речь идет о государственном управлении, здравоохранении, образовании — то есть о тех сферах, где действительно можно получить максимальные данные. Но речь не идет о том, чтобы направлять новые технологии непосредственно в процесс производства (за редчайшим исключением, когда это опять-таки позволяет контролировать людей).
А о реиндустриализации в экономике речь не идет. Мы отстаем во всех сферах. Классический пример: у нас 85% станков — импортные. Завалено станкостроение, машиностроение и другие отрасли, которые обеспечивают технический прогресс. Об этом речи не идет: все силы бросаются исключительно на оцифровку госуправления, здравоохранения, образования, то есть тех сфер, где — еще раз хочу подчеркнуть — на человека можно собрать максимальное количество данных.
Это делается под видом того, что, во-первых, это очень удобно, поскольку облегчает жизнь, а во-вторых, повышает уровень безопасности, позволяет обнаруживать террористов на раннем этапе.
Но на самом деле корни этого процесса — в формировании бизнеса IT, высоких технологий и информационно-коммуникативного бизнеса, стержневой структурой которого был и остается Google (крупнейшая корпорация, созданная спецслужбами США, входящая в состав их разведывательного комплекса и фактически выполняющая задачу по сбору всех данных — bigdata — о людях с помощью компьютерных технологий).
Когда глава «Сбербанка» Герман Греф объяснял, для чего они проводят оцифровку, то сказал следующее: сегодня клиент становится основной целью любой бизнес-структуры, и выигрывает та из них, которая имеет наиболее полную информацию. Группа крови, семейное положение, все ваши интересы — абсолютно всё. А вы действительно лишаетесь какой-либо частной жизни.
Это нужно, чтобы навязывать клиенту те продукты, те товары, в которых, как они считают, вы нуждаетесь. Вы даже сами не будете знать, в чем вы нуждаетесь, а они вам будут навязывать. И именно тот, кто имеет максимальную информацию, будет управлять всей экономикой.
Самое интересное, что у нас право на эту информацию приобретают банки и, более конкретно, «Сбербанк», который впервые в мире получил функцию госуправления, потому что с 2018 года ему предоставляется право выдавать паспорта.
Фото по теме
8 Фото
Роботы: особенности поведения и интеллекта
Еще в 2010 году у нас был принят закон (очень многие его критиковали, но не смогли остановить) — он превращает государственные услуги в функции, которые можно продавать. Сначала их продает государство, затем могут перепродавать частные структуры.
Фактически «Сбербанк» как негосударственная структура (потому что 51% ее акций принадлежит Центробанку, а 49% — нерезидентам) получает право выдавать документы, то есть, государственную функцию. Это уже преступление, это уже недопустимо. Нас не спрашивают, хотим мы или нет, но «Сбербанку» — некой непонятной нам структуре — передается такая функция.
В соответствии с законом о биометрических данных они для оформления документов собирают биометрические данные на человека. Простите, но это вещь сугубо добровольная, у нас в Конституции это прописано: наши биометрические данные — это наша тайна. Никакой защиты фактически нет.
Когда мы предоставляем свои данные неизвестно какой структуре, вы прекрасно понимаете, кто может этим воспользоваться и в каких интересах. Она может попасть в любую преступную группировку, будет спекулятивность. Потом выясняется, что кто-то обладает всей информацией о ваших счетах, о вашем семейном положении, здоровье — например, здоровая у вас почка или больная…
Учитывая, что у нас презумпция согласия на донорство органов, — если кому-то очень нужно и он обладает достаточными средствами, без согласия человека его могут запустить на органы. Подтасовать абсолютно ничего не стоит.
Греф, выступая в Калининградском университете, заявил: поскольку они теперь имеют право обладать всеми данными, мы должны привыкнуть к тому, что скоро нашей частной жизни не будет. Это конечно, неудобно, но таков тренд.
По какому праву, на каком основании они заявляют о том, что мы не имеем права на частную жизнь, если это право прописано в Конституции?
Об этом говорил и глава Google Эрик Шмидт в своей книге «Новый информационный век»: компьютеризация и появление новых компьютеров приведут к тому, что в крупной корпорации бизнес будет обладать абсолютно всей информацией о людях, и больше никто не скроется. И если кто-то покажется подозрительным, не успел за что-то заплатить, нарушил правила дорожного движения — сразу могут последовать санкции.
Греф объясняет: если вы поехали в Южную Америку или Азию и там делаете покупки, банк проверит, действительно ли вы там находитесь и собираетесь с помощью его карточки осуществить платеж. То есть реально будут отслеживать каждый шаг. На каком основании, зачем вам это нужно?
Удобства удобствами, но это лишь первый шаг — нас через это приучают к тому, что это нормальная система, чтобы потом ввести абсолютно тотальную систему слежки, которая реализуется не только в платежах.
Самая страшная система — это здравоохранение, где после перевода всех данных в электронную форму вся информация о вашем состоянии, ваших болезнях будет доступна всем.
Но самое главное, о чем сейчас молчат, — это образование. Помните, недавно обсуждали закон о контингенте, согласно которому на каждого ученика собираются данные в электронном виде, — он был принят, но его не подписал президент. Успокоили тем, что дальше это не пойдет. Но, оказывается, речь о подготовке еще более серьезного проекта.
Есть такая структура — «Агентство стратегических инициатив» (АСИ), а в нем подразделение молодых профессионалов, которое реализует форсайт-проект «Детство-2030» по чистой воды евгенике. Конечная его цель — с 2022 по 2030 год осуществить слом, ликвидацию традиционных образовательных систем.
Сейчас они разрабатывают ликвидацию дипломов и трудовых книжек в бумажной форме. Вместо них появится профессиональный профиль компетенции на каждое лицо, будет отслеживаться каждый шаг, начиная с детского сада, со школы, все оценки, замечания, достижения и провалы, то же самое в высших учебных заведениях и затем по работе. Не стесняясь, цинично заявляют, что это делается для того, чтобы работодатель имел полную картину о том, кого нанимает.
Вся система создается под работодателя, что это нам дает? Ничего не дает, потому что мы прекрасно понимаем: во-первых, это чисто формальная вещь, а во-вторых, кому все это будет доступно и каковы будут критерии оценки?
АСИ не стало дожидаться, когда эта система будет принята, и 7 ноября 2017 года создало свой собственный университет, где нет ни ректоров, ни дипломов, ни программ, вообще ничего — в соответствии с форсайт-проектом для натаскивания на компетенции определенного круга лиц, которых в 2018 году должна быть 1 тысяча, а в 2022 году — 100 тысяч цифровиков, которые будут задавать тон, воспитывать, образовывать и оцифровывать других.
Самое интересное, что этот университет должен действовать 15 лет, а потом будет ликвидирован за ненадобностью. Но по этой модели будут перестроены все остальные вузы.
Второе — тоже в рамках оцифровки — с 1 сентября 2018 года в Москве стартует проект «Московская электронная школа». Это вообще убойная вещь. Даже министр образования РФ Ольга Васильева, которая подписала с мэром Москвы Сергеем Собяниным договор, заявила, выступая в Сочи, что это «дичь» — когда мы переходим на электронную школу, не имя никаких результатов обследования, экспертов не было, никто ничего не делал.
Электронная школа — это когда вместо учебника персональный компьютер, гаджеты, задания и дневник в электронной форме, все передается на интерактивную доску (которая, простите, стоит 500 тысяч рублей — я уж не говорю про все остальное). Но главное — что 20 тысяч первоклассников приходят с гаджетами, без книг, без тетрадей, учитель должен давать задания и проверять только по этой системе, потому что тесты будет оценивать компьютер.
На Западе уже вышло много исследований, которые показывают, что компьютеры и электронные системы негативнейшим образом влияют на психическое и физическое здоровье. На основе исследования южнокорейских школьников, которых раньше всех перевели на эту систему обучения (но остановились, потому что увидели последствия), поставлен такой медицинский диагноз как «цифровое слабоумие».
Но людей, которые в Москве внедряют эту систему, не интересуют такие вещи. Не спросили ни родителей, ни педагогов, ни психологов, ни медиков. Волюнтаристским образом, по личному звонку действуя и угрожая увольнением, вынуждают директоров принимать эту систему. Отдельные родители, которые протестуют, получают угрозы (для чего существует ювенальная юстиция — чтобы в нужный момент подключать эту систему).
Оцифровка делается для того, чтобы перевести людей на другой тип мышления, при котором они теряют свои человеческие качества и приближаются к роботам. Это часть мирового проекта, который основывается на идеологии трансгуманизма. Она исходит из того, что человек — переходное звено к некому существу, которое вышло за рамки своих возможностей с помощью либо различных имплантатов, либо психотехник, либо каких-то фармацевтических веществ.
У нас так популяризуют спорт — и обратите внимание: очень большая часть спортсменов используют стимуляторы, это становится нормой, и в тот момент, когда они действуют, физические возможности человека превышают естественные. Так что эта популяризация спорта связана с популяризацией вот этого «сверхчеловеческого состояния».
Я уж не говорю про все остальное — про литературу, фильмы, которые смотрят наши дети, которые Голливуд штампует как на конвейере, про людей-роботов, киборгов, бионических людей, андроидов. Всеобщая роботизация…
Почему нам показывают фильмы про теории заговоров — нас пугают, чтобы внушить: Большой Брат уже на тебя смотрит, и ты не сопротивляйся. Это тоже механизм управления, механизм манипулирования.
Я хорошо знаю людей, которые занимаются подготовкой ребят в клубе ракетного моделирования. И они говорят, что ребята, которые сегодня приходят заниматься моделированием, демонстрируют полное невежество, неспособность работать руками и головой.
Помните, когда стали распространять игрушки Lego, нас предупреждали, что это очень опасная вещь, потому что таким образом готовят людей, которые будут работать на сборочных предприятиях. Эти конструкторы никоим образом не способствуют развитию творческого мышления — наоборот, его блокируют или гасят. Их применение, как и раннее использование компьютера детьми, ведет к атрофии определенных участков мозга. И многие из этих явлений уже необратимы.
Какую бы сферу мы ни взяли, удобства от оцифровки минимальные (хотя сейчас первые шаги действительно кажутся людям удобными, и нас таким образом заманивают), а последствия — мы фактически превращаемся в роботов. В один прекрасный день все будет переведено на биометрию или одну карточку, сквозной идентификатор — и если он ликвидируется, вы вообще перестаете существовать как человек.
Если вы хотите идти впереди планеты всей — создайте современную промышленность.
Когда ссылаются на четвертую промышленную революцию в Германии, то там речь идет в первую очередь об использовании компьютеров в процессе производства, в сфере производства, и все признали, что мы на двадцать лет отстали в станкостроении и других передовых сферах.
Все основные средства, которые направляются на якобы научно-технический прогресс, идут на реализацию таких абсолютно безумных проектов как «Нейронет» (соединить мозг и компьютер, интерфейс «мозг-компьютер», а потом «мозг-мозг»). Тратятся громадные деньги в рамках программы «Национальная технологическая инициатива», она как-то странно, тихо была утверждена правительством, без обсуждения государственного. Там такие направления как нейронет, фуднет (искусственная пища), беспилотный транспорт.
А элементарных вещей — возьмите, например, медицину — у нас нет современного оборудования, практически все импортное. Ребята, почему вы не хотите вкладывать сюда? Почему вы тратите громадные средства на то, чтобы засандалить нас всех в единую биометрическую базу данных, от которой отказались европейские государства, потому что прекрасно понимают опасность.
На Украине накануне майдана была взломана вся база данных работников МВД — с адресами, семейным положением. И когда произошел майдан, к ним домой приходили и нейтрализовали их именно там.
Чипирование и оцифровка россиян: куда идем?
Поделиться:
Подпишитесь на нашу рассылку
Подписаться
Темы
данные
паспорт
технологии
база данных
цифровая эконмоика
Новости партнеров
