Едем по разбитым дорогам Великого Новгорода. Как человек, привыкшего к отличному полотну Калужской трассы в Новой Москве, где удивительным образом практически везде стоит ограничение в 60 км/ч с утыканными камерами видеофиксации, удивляюсь: а где в Великом Новгороде хоть одна такая камера? Это при том, что провода для обеспечения их работы торчат везде.
— Да поснимали их у нас за долги, — рассказывает гид. — «Ростелеком» поставил, а область не расплатилась вообще никак. Даже суды какие-то были, «Ростелеком» иски подавал, но потом его заставили отозвать эти иски, но камеры сняли, так что скоростной режим можно нарушать безнаказанно.
— Как это за долги, — спрашиваю.
— А что, для вас это новость, что ли? У нас вон и театр находится в залоге или даже уже в собственности у «Сбербанка». Предыдущий губернатор взял кредит на выполнение майских указов президента по повышению зарплат бюджетникам, а вернуть не смог. Вот и отдали театр, вроде.
Уже потом, после разговора я начал гуглить, что происходит в Великом Новгороде с выполнением майских указов. Наткнулся на два сообщения.
Первое — о том, что Новгородская область среди лидеров по исполнению этих указов в прошлом году, — заявил тогда еще полпред в Северо-Западном федеральном округе Александр Беглов. И тут же, рядышком в поисковой выдаче сообщение от 2013 года о том, что Новгородской области предоставят бюджетный кредит в миллиард рублей, о чем тогда договорились Антон Силуанов с вице-губернатором Вероникой Мининой.
И еще аналогичная новость была рядом о встрече вице-премьера Игоря Шувалова с Владимиром Путиным, на которой заместитель Дмитрия Медведева рассказывал главе государства, что один только Внешэкономбанк выдал регионам кредитов на исполнение майских указов на 3 млрд (три миллиарда!) рублей. По словам Игоря Шувалова, в ближайшие пять лет организация способна обеспечить объем кредитования на такую же сумму, а если к этой работе будут подключены Сбербанк, ВТБ и Газпромбанк, кредитный портфель увеличится в 3-4 раза.
Чтоб было понятно: кредиты выдаются не под рост производства, экономики, без каких-то бизнес-планов — они выдаются на выплаты зарплат, т.е. практически служат средством закабаления регионов крупными российскими банковскими структурами. Так в скором времени заложенными и отобранными у городов и регионов окажутся не только театры, но и школы, вузы, да всё, что угодно.
Но возвращать выданные кредиты все равно придется. За счет чего? Только за счет большего налогообложения регионального бизнеса, который в результате может просто исчезнуть. И это — тема для рассуждения экономистов и политических партий, по всей видимости. Будет интересно почитать мнения авторитетных ученых по этому поводу.
Но идём или едем дальше. Следующая остановка — известные всей России, а, может, и миру (потому что иностранных туристов там много), — Кижи. Великий музей деревянного безгвоздевого зодчества.
12 Фото
Россия — родина моя!
— А с чего вдруг без гвоздей-то строить начали, — спрашиваю гида.
— Так, — говорит, — раньше стоимость шестидесяти гвоздей равнялась стоимости коровы у нас. От нищеты и начали так строить.
— А сейчас как живётся, — интересуюсь.
— Как, как? Во времена СССР, если на каком из островов тебя укусила ядовитая змея, вертолёт из Петрозаводска прилетал, теперь сами всякими снадобьями запасаемся, уж давно не прилетает никто.
— Ну а так-то, жизнь налаживается немного?
— На один из островов недавно только электричество провели — это наша гордость, остальные продолжают жить в девятнадцатом веке. До них вряд ли это дойдет даже концу века нынешнего.
— Зато, — говорю, — наверное, жизнь безопасней немного стала?
— Да нет, боимся мы всего. После 16.00 что летом, что зимой по одному не ходим — летом медведи могут напасть, зимой — волки. Нам от них даже защищаться запрещено с оружием — они под охраной государства, мы — нет.
— Просвет-то какой-то видите в жизни?
— Уже нет. Наши острова оживают понемногу только летом, когда поголовно уехавшая молодежь присылает внуков на каникулы. Так-то здесь жизнь доживают одни старики. Чувствуем себя жителями российских «потёмкинских» деревень двадцать первого века…
Другую такую «потемкинскую» деревню современной России увидел в Верхних Мандрогах — туристической деревне Подпорожного района Ленинградской области.
Хорошая задумка — сюда свезли самые любопытные дома деревянного зодчества с округи на сотню, кажется, километров. В них — сплошное Duty Free (как в международных аэропортах) с мастерами, которые здесь же какие-то из этих товаров и создают.
В одном из них спросил у «хозяйки»: почему все надписи-то на английском и ни одной — на русском языке.
— А не для таких, как ты, здесь товары-то выставлены, — ответили мне. — Но если ты английского не понимаешь, то спроси, объясню.
Чуть позже я практически такое же отношение встречу и в Петергофе — этом восхищающем взор русском Версале, построенном династией Романовых и восстановленном Сталиным после свинского разрушения немецко-фашистскими захватчиками. Около, извините, отхожих мест там таблички, на которых не встретишь привычного слова «туалет», — они обозначаются только английскими и китайскими словами.
— Почему? — спрашиваю у экскурсовода.
— А русские и так всё найдут и поймут, для нас важны в первую очередь иностранные гости.
Еще во время этого краткого путешествия по Северо-Западу заехали мы в Петрозаводск. Гид посчитал важным потратить уйму времени, рассказывая о подарках городов-побратимов для набережной столицы Карелии. Третьесортные скульптуры нас как-то не сильно привлекали, и мы уже через пятнадцать минут решили сбежать от группы.
Сбежали. Подошли к первой попавшейся паре — девушке и женщине почтенных лет — спрашиваю: скажите, чем вы гордитесь в своем городе и можете посоветовать обязательно посмотреть кратковременным туристам?
— Что-что, — говорят. — Идите на улицу Ленина, там есть Вечный огонь, на него посмотрите.
Мы не послушали. Хотелось чего-то уникального, свойственного именно для этих мест. И нас занесло в такое. Мы с сыном примерили мужское коромысло на двоих. Сфотографировали дочь с женским. Увидели древние карельские прообразы современных кухонных изделий. Узнали о финских концлагерях для русских вокруг города во время Великой Отечественной.
Короче, удивительное место. Новый руководитель региона, как нам сказали, приехал туда вскоре после назначения — выселять хотел, поскольку недалеко оно от центра города. «Кому это всё нужно, у вас тут прошлый век», — сказал.
— Да не прошлый, а позапрошлый и даже более того, — ответили ему.
Пока они там держатся, и я не смею называть это место: боюсь, как бы не закрыли его окончательно под какие-то личные коммерческие цели региональных властей.
И вот это чувство боязни за то, что могу навредить людям, рассказывавшим мне всё, о чем поведал тут вам в своем коротком репортаже, меня в самом себе удивило. Раньше, еще в советские времена, когда писал о чём-то подобном, — знал, что мои писания могут помочь людям. Совершенно конкретным людям, без обобщений каких-то.
Теперь — боюсь, что могу навредить им только тем, что передаю их слова. Точно также, как придворные не могли сказать всей правды Екатерине Второй о сущности бутафорских «потемкинских» деревень. С ними даже ведь не князь Потёмкин бы разбирался, а его челядь. Сегодня мало что изменилось, несмотря на действие российской Конституции, Декларации прав человека ООН и так далее, и тому подобного.
Впрочем, о чём это я? О том ли говорить надо?
В этом репортаже мне хотелось лишь передать немного «прямой речи» «глубинного» русского народа. Попытался, как смог. Думаю теперь, в какие еще регионы податься России-матушки. Наверное, имеет смысл открывать в «Правде.Ру» новую рубрику, посвященную не тому, что думают эксперты по тем или иным вопросам, а — какие мысли и чаяния у граждан нашей страны, из которых, собственно, она и состоит? Как считаете?
Фото Вадима Горшенина
