Таким мнением в беседе с главным редактором «Правды.Ру» Инной Новиковой поделился политолог, журналист и публицист Леонид Крутаков, который работал первым заместителем главы пресс-службы столичного градоначальника при Юрии Лужкове.
— В Москву пришел мэром очень популярный в Тюмени губернатор Собянин. Как вы оцениваете его деятельность, проекты, инициативы, программы в Москве?
— У меня было отношение к Собянину как к человеку «длинной стратегии». Я считал, что он нацелен на решение больших государственных задач. К сожалению, опыт убедил меня в обратном.
У Лужкова была модель — кривая, косая, но модель развития Москвы. Это была точечная застройка, зарабатывание с этого денег, распределение бюджета. Лужков содержал городские аптеки, сеть аптек. У него была сеть подсобных хозяйств в Подмосковье, пчелы — это другая история. Каждую осень заготовка овощей для Москвы: надо было, чтобы в каждой газете вышло — сколько свеклы, сколько морковки. Были склады, которые их хранили. Существовал лужковский социальный заказ, это обеспечивало определенный уровень цен. Когда рядом городская аптека, которая не имеет права повышать цены на парацетамол, они вынуждены держать уровень.
Что пришла и сделала администрация Собянина? Она избавилась от всех городских активов, все было приватизировано. Они монетизировали социальные льготы, стали потихоньку повышать, патенты вводить, еще что-то. Когда ты избавляешься от социальных затрат, выяснилось, что денег у Москвы очень много. Что делать с этими деньгами? Как их инвестировать? Как управлять?
— А я-то думаю, что же везде одновременно столько строек идет, где же они денег нашли?
— Вот это ответ. При Лужкове порядка 70% процентов доходов Москвы — это налоги и ЖКХ. Это люди. 12 миллиардов человек по 5000 рублей ежемесячно за ЖКХ. Посчитайте сумму: она колоссальная.
Если ты не несешь социальные издержки, если не вкладываешь деньги в развитие, в будущее, в предприятия, в дома, в строительство, в фермы сельскохозяйственные, не содержишь на эти деньги социальные аптеки, которые поддерживают цены, не организуешь магазины шаговой доступности, то куда эти деньги деть? Тогда торжествует бюджетный принцип: если ты их на следующий год не истратишь, они пропадут. Значит, их надо быстро распихать и распилить. Я прошу извинения за вульгарность, но это по факту так. Потому что перекладывание плитки по шесть раз за год в одном месте ничем другим не объяснишь — надо быстро осваивать те деньги, которые у тебя есть в бюджете.
Что такое инвестиция? Это способность управлять потоками будущей стоимости. То есть ты закладываешь на 10-15 лет вперед и понимаешь, сколько будешь тратить, сколько будешь получать, через сколько лет это окупится, когда начнется прибыль — это такая институциональная среда. А когда у тебя этого нет и ты живешь в годовом бюджете, а денег вот куча — а вот давайте мы на это и это потратим, там развязку сделали, здесь метро, у нас осталась еще эта сумма. А давайте мы опять здесь плитку переложим… Вот как решается вопрос.
При Юрии Михайловиче Лужкове идея с Сити появилась, да? И что получилось? Получилась хорошая гостиница, шикарная, которая архитектурно не вписывается. Но Сити не возникло в его лондонском понимании. Не приехали туда крупные банки. Отчитаться можно и написать об этом: спрашиваете, где деньги? А вот мы деревья посадили вдоль всей Садовой. Выжили они, не выжили — это неважно, деньги же я потратил. Это бюджетный принцип.
Нет понимания, как развивать. Москва финансовая столица России, потому что здесь основные банковские услуги, развитые по сравнению с остальной страной. Надо развивать сферу услуг, но для этого — иметь некую стратегию. Не как Олланд говорил, «на тысячу лет», но хотя бы лет на двадцать-пятнадцать. А у нас живут в рамках годового бюджета. Какой долгосрочный проект ты из годовых денег отстроишь?
