Это отразилось и в том, что зашаталось кресло под канцлером ФРГ Ангелой Меркель — «крестной матерью» современного великого переселения народов. А также в тенденции усиления позиций правых и националистических партий на местных выборах и в Европарламент. И хотя руководство ЕС настойчиво призывает страны-члены к объединению взглядов на проблему мигрантов, чтобы решать ее совместно, однако не все согласны с таким постулатом, все чаще выбирая тактику «закрытых дверей».
Германия, больше всех принявшая беженцев, ощущает и наибольший финансовый удар по своей экономике — на них ежегодно тратится более 20 миллиардов евро. Создали транзитные центры на немецко-австрийской границе, чтобы мигрантов было легче заворачивать и возвращать на родину. По договоренности с Турцией там должны создаваться лагеря, которые примут сирийцев, бегущих от войны.
Однако совместная программа на шесть миллиардов евро работает плохо из-за разлада между Брюсселем и президентом Реджепом Эрдоганом. Недовольны и в Италии — ЕС не дает стране ни одного евро на содержание прибывающих беженцев. И Австрия вовсе не проявляет «гостеприимства» к мигрантам: канцлер Себастьян Курц не одобрил введения обязательных квот для приема беженцев. Аналогичную позицию занимают Венгрия, Чехия, Словакия и Польша.
Албанию попробовали привлечь к этому «безнадежному делу», соблазняя возможной перспективной вступления в ЕС. Не получилось — правительство страны отказалось принимать единоверцев-мусульман. И в этой обстановке европейцы могут обратиться с «предложением, от которого нельзя отказаться», к еще одной стране, руководство которой мечтает стать частью объединенной Европы. Да, речь об Украине.
Из-за продолжающегося ужесточения миграционной политики ЕС потоки нелегальных мигрантов будут искать иные обходные пути проникновения на земли обетованные, в том числе и через западные границы Незалежной. И кажется вполне вероятным, что евроинтеграционной «морковкой» Киев могут соблазнить к созданию лагерей для беженцев. Впрочем, особо опасаться, что мигранты задержатся на Украине, видимо, не стоит: уровень жизни беднейшей страны Европы их не соблазнит (они даже в странах Прибалтики предпочитают не задерживаться).
Однако материальные затраты не главный пункт недовольства европейских аборигенов. Жителям Европы не нравится то, что большинство мигрантов — мусульмане, которые приходят в их «монастырь» со своим уставом в виде Корана. По их требованию для них за бюджетные деньги строятся мечети, в районах своего компактного проживания они устанавливают законы шариата, которые требуют соблюдать даже иноверцев. Да и нередко совершают преступления (в том числе изнасилования), на которые правоохранителям приказывают не обращать внимания (чтобы, не дай Бог, не обидеть нежные чувства понаехавших).
Кроме того, большинство прибывших получают немалые пособия, которых им хватает на жизнь (особенно в многодетных семьях), и поэтому они вовсе не горят желанием работать. На что наивно рассчитывала «мать Анжела»? Она обосновывала свою любовь к мигрантам тем, что стареющей Европе необходимы свежая молодая кровь и новые рабочие руки.
Возмущение жителей в итоге выливается в митинги протеста и поддержку политиков националистического толка. Они активно противостоят приверженцам так называемых «мультикультурализма» и «политкорректности». А их пока много (и это не только сексуально активные одинокие дамы постбальзаковского возраста, радующиеся большому числу прибывших парней).
Некогда бывшая министром внутренних дел Великобритании Джеки Смит заявляла, что случающиеся в Европе теракты следует называть не исламскими, а антиисламскими, так как они противоречат мирной природе ислама. А мэр Парижа Анн Идальго хотела раскрасить пешеходные переходы в радужные цвета для поддержки представителей ЛГБТ — опять же, проявление той же пресловутой политкорректности, насильно привитой Европе американцами. Получается, что противостояние с якобы дискриминацией меньшинств приводит к недовольству большинства, наезду на их идеалы и права.
Доходит того, что даже самые безобидные проявления патриотизма приравниваются к национализму. Аборигенам нынче не положено говорить об исторической преемственности или защищать свою страну или город от массовой иммиграции — на все подобные проявления сразу вешают ярлык «Ультраправые идут! Спасите!».
«Политкоректность — это установленный в центре общественного пространства тормоз, чья задача — вытеснять на периферию тех, кто выражает несогласие с догмой мультикультурализма. Причем эта политкорректность становится все радикальнее на фоне развала общества, словно стремясь любой ценой не дать людям это осознать. В такой перспективе мультикультурализм — это идеологизированный и авторитарный режим», — бьет тревогу социолог Матьё Бок-Коте.
И если в ближайшее время массовая миграция и исламизация Украине не угрожают, то вирус пресловутой политкорректности в эту страну все же завезли. Приживется ли он на Украине — вопрос. А пока послушаем мнения по этим вопросам самих европейцев.
Татьяна (Германия)
Изнутри мне все видится иначе. В городе, где я живу, мусульмане тише воды, ниже травы. Мечети не строятся на государственные деньги, потому что церковный налог, который платят верующие, не расходуется на мечети или на православные церкви.
У нас все государственные праздники — католические. Никаких гей-парадов я не видела, в нашем городе невозможно себе представить такое. А вот рождественские вертепы — непременное украшение городов.
На Украину смотрят как на поставщика дешевой рабочей силы, рынок сбыта товаров второго сорта, полигон для захоронения отходов, в том числе радиоактивных.
Однополые браки у нас не узаконены, возможно лишь юридическое оформление однополых партнерских отношений, чтобы совместно нажитое имущество было признано и т. д.
Валентина (Швеция)
То, что происходит в Швеции, которая наравне с Германией получила эту квоту с лихвой (а вдобавок еще и перебежчики из более нетолерантной Дании), пересказать невозможно. Они везде, и их до такой степени много, что встретившиеся в городском транспорте шведы смотрят друг на друга, как увидевшиеся на чужбине друзья.
Шведы молчат на людях — нельзя, нетолерантно и даже наказуемо. Но среди своих все по-другому, они очень устали от своего «гостеприимства». Налоги нам повышают, а рестораны и магазины заполнены новыми «несчастными» мигрантами.
Родион (Эстония)
На фоне происходящего в США, которые начали рушить всю привычную систему ценностей и миропорядка, говорить о ценностных догмах становится все сложнее.
С одной стороны, все еще сильны политики-мультикультуралисты, привыкшие использовать свои взгляды для достижения собственных целей. С другой стороны, национал-консерваторы набирают все больше голосов по всей Европе. И последним политика Трампа очень хорошо подходит для борьбы с первой упомянутой группой.
К счастью, поток беженцев действительно становится меньше, а потому процесс роста национальных настроений, вероятно, замедлится. Но противодействие агрессивному мультикультурализму продолжится.
Ольга (Англия)
Бристоль, где я живу, — один из самых «левых» городов страны, и здесь разнообразие вер и культур скорее приветствуется. Но я не знаю, какая ситуация во всей остальной Британии.
Леонид (Германия)
Являюсь очевидцем происходящего, так как 20 лет живу в Германии. Думается, что «слепота» Европы по отношению к событиям на Украине, косвенная поддержка украинского политикума в немалой степени влияют и на происходящее в Европе: мол «им» можно, а почему «нам» нельзя? На этой волне возникла партия «Альтернатива для Германии», в которую с радостью вступили националисты из запрещенных правых партий.
Надежда (Италия)
Многие итальянцы терпимо относятся к африканцам несмотря на то, что их стало ощутимо больше, это заметно, в частности, в Неаполе. Так что в Италии вирус политкорректности вполне себе прижился и можно сказать пустил корни. Буквально пару лет назад мусульманам разрешили молиться на главной площади города — раньше такого не было.
По моему мнению, Италия будет темнеть и дальше, плюс у местных низкая рождаемость, которую компенсируют наплывом мигрантов с детьми. Справедливости ради замечу, что пособия не идут напрямую им в карман, а на их минимальное содержание.
Я живу в Неаполе более 12 лет. Изменения в количестве мигрантов ощутимы, хотя у нас всегда процветал мультикультурализм.
Константин (Польша)
Мигранты не задерживаются не только в странах Балтии, но и в Польше. Причины такие.
1. Очень маленькое пособие по сравнению со странами старой Европы.
2. В Польше мигранты не имеют шансов получить социальное жилье, так как его катастрофически не хватает для местных.
3. Польские мужчины (в отличие, к примеру, от немецких) не допустят актов насилия со стороны мигрантов по отношению к нашим женщинам. У нас не может произойти инцидент подобно кельнскому.
Оседают в Польше в последнее время бангладешцы. Но они, в отличие от арабов, трудяги.
Официальная политика польских властей за принятие мигрантов/беженцев, но подавляющая масса населения категорически против.
Кроме того, Польша — крайне религиозная страна со своими укоренившимися традициями, пожалуй, самая верующая из европейских стран. И, соответственно, крайне неохотно принимающая последователей других религий. Поэтому попытки строительства мечетей были бы приняты в штыки. А то, чтобы отменить рождественскую елку (как это было в Швеции), дабы не травмировать мусульман, в Польше вызвало бы волну очень серьезных негодований.
Валерий (Франция)
Если я что-то не понимаю в европейской системе ценностей, то это их «родные» взгляды по отношению к нескончаемым миграционным потокам с Ближнего Востока и Северной Африки. Я наблюдал за эмигрантами во Франции, Испании, Португалии на протяжении пяти-шести лет. Но для меня по сей день остается загадкой их пресловутая толерантность, извращенная терпимость по отношению к самим себе.
Говорят, у европейцев присутствует чувство вины перед бывшими колониями. Можно с этим согласиться, но надо было бы на местах поднимать их уровень жизни, а не транспортировать их. Что мешает построить то, что веками рушилось? Но нет, они решили очеловечить их, растворить в своем европейском «цивилизованном бульоне». Но не учитывают одну вещь — генную память.
Мигранты приехали в Европу с одной целью — уничтожить ее. Эта цель очевидна — они и не скрывают ее ни своими желаниями, ни мыслями, ни чувствами. Их психоэмоциональный фон — это ненависть к месту пребывания, к людям, к отношениям, пренебрежение к нормам, законам и ко всему, что европеец считает достижениями своей цивилизации.
К счастью, тенденция начинает меняться. Отсюда другие настроения, осознание национального недовольства, перерастающего в националистические движения. Но это все еще зародыши, а выживут ли они — большой вопрос.
Ольга (Англия)
Когда приехала в Лондон в 1990-м, много читала их газеты и пришла к выводу, что свое состояние оставлю в завещании крайне правым, следуя знаменитой английской фразе «If you can’t beat them — join them» («Если вы не можете их победить — примкните к ним»).
Я чувствую, что на нашей планете делается все возможное для возрождения фашизма. Я с ужасом и отвращением наблюдаю, как политкорректность заглатывает свободу в Великобритании. Свободу слова, которой так гордились британцы.
Я слышу, как мой муж, отставной офицер королевского военно-морского флота, с горечью говорит, что пакистанцы не платят налоги и им это сходит с рук. На нашей улице один из домов, стоимостью в один миллион фунтов, отдан горсоветом семье из Африки. Им оплачивается все. Из моих налогов — 50 пенсов из каждого фунта. Для того, чтобы заработать на жизнь, муж работает 16 часов в день семь дней в неделю. В отпуск — раз в пять лет. А негры на нашей улице живут точно в таком же доме, как наш, и ничего не делают! Им не надо — мы их содержим. Это бьет по нервам так, что никакие медитации и буддитские датсаны не помогают.
В городе растет уровень преступности с каждой волной так называемых беженцев. Наш спокойный, белый, безопасный город меняется на глазах…
Читайте также:
Болгария устала от толерантности к цыганам
Финляндия не хочет быть под властью шариата
Опыт Нидерландов: от чего умрет Евросоюз
